Юрий Шатунов:
«Люди просто не дают мне уйти со сцены!»

В 12 лет я безнадёжно влюбилась. И по улицам ходила с кассетным магнитофоном «Электроника», слушала «Ласковый май», время от времени проливала слёзы над особенно романтичными песнями и, конечно, страдала. Под песни Шатунова как-то очень хорошо страдалось от любви. Прошло время. «Ласковый май» сменила «Гражданская оборона», потом прозвенел последний звонок, потом был институт. Спустя десять лет как-то летом мы праздновали очередной день рождения за городом. Все друзья — мои ровесники — погрузились в машину, а в магнитолу ради шутки поставили диск группы «Ласковый май». Через полтора часа мы поймали себя на том, что не просто подпеваем, а поём наизусть все песни. Ничего не попишешь: «Ласковый май» — музыка моего детства, первой любви и самых светлых воспоминаний. И это уже навсегда. Сентиментальную беседу с солистом легендарной группы мне довелось проводить в канун его очередного сольного концерта в Москве.


- Скажите, а Вы сами свои песни любите слушать? У Вас с ними связаны воспоминания?
- Да, и очень много. Вообще все мои песни автобиографичные. Я пел о том, что переживал сам, о чём думал в те годы.
- Вы любите вспоминать прошлое?
- Нет, не люблю. И говорить об этом мне обычно не хочется. Что было, то было. Я живу в настоящем. По крайней мере, стараюсь.
- Какая песня из репертуара «Ласкового мая» Ваша любимая? Бывает так, что Вы ставите кассету и просто слушаете эти песни для удовольствия?
- Мои любимые песни те, которые стали шлягерами. То есть, мне нравится то же самое, что и слушателям. И «Белые розы», и «Седая ночь» — мне эти песни очень близки. Я на каждом концерте исполняю новые песни, но обязательно пою и самое любимое из старых альбомов. Люди просят. Пытаюсь делать новую музыку, новые хиты, но мне говорят: «Да иди ты нафиг со своим новьём! Давай нам «Белые розы»!» И как бы меня от этого ни передёргивало, я должен петь. Это моя обязанность. Но я настойчиво пытаюсь делать что-то новое.
- Вы с раннего детства думали о сцене и артистической жизни?
- На самом деле я никогда не мечтал и даже не хотел на сцену! Да и сегодня не хочу! Но что делать, если это моя работа. Я пробовал завязать с музыкой, но мне просто не дали этого сделать.
- Кто?
- Зрители. Люди, которым нужны мои песни. Они не позволили мне уйти со сцены, и у меня не осталось выбора.
- А сегодня Вам удаётся зарабатывать своим творчеством? Все знают знаменитую историю о деньгах, которые Вы отсудили у Разина. Вы материально обеспеченный человек?
- Я никогда не зарабатывал никаких бешеных денег. Всё это слухи, и сейчас уже не разберёшь, где правда, где ложь. Когда уехал в Германию, первое время вообще приходилось звукорежиссёром подрабатывать. Получил профессию, мне она очень нравится, я вообще в студии с большим удовольствием сижу. Работал даже грузчиком! Много чем приходилось заниматься, когда оставил сцену. Ну и где миллионы? Отсудил, это правда. Обошлось без скандала, как-то пришли к компромиссу. И вообще наш конфликт с Разиным уже давно канул в Лету. Возраст не тот, мы взрослые люди. А прошлое стало историей. Ведь, так или иначе, моя молодость неразрывно связана с ним и со всеми, кто тогда был рядом.
- Говорят, одно время Вы даже подрабатывали в Москве системным администратором в банке?
- И такое было. Не вижу ничего плохого.
- Возвращение на сцену было непростым?
- Мне так не показалось. Ничего особенно сложного. Хотя сейчас шоу-бизнес сильно изменился. Я чувствую себя чужим, мне неинтересны все эти светские тусовки, странная ночная жизнь, пафос и понты. Не люблю я этого.
- Вы выросли в детском доме. Вам вспоминаются те годы? О чём Вы мечтали в детстве?
- В детстве много о чём мечтал, но только не о сцене, это точно. Знаете, лучше этот вопрос отложим. Ну, о чём можно было мечтать в детском доме? Уже везде писали, что я постоянно убегал оттуда: там можно было мечтать лишь о том, чтобы побольше и получше кормили. Я не люблю говорить об этом периоде жизни. Что было — прошло.
- И всё-таки связь с детскими домами у Вас не разорвана. Вы ведь и сегодня часто там бываете?
- Понимаете, я не афиширую эти свои поездки. Не люблю саморекламы. Просто так я выражаю своё личное отношение к тому, что со мной было. По мере сил пытаюсь скрасить этим детям жизнь. Да, бываю там. Часто, поверьте. Но боже упаси меня делать на этом какой-то пиар. Это грех.
- Вы верующий человек?
- Не так чтобы сильно: я не ставлю свечек, не хожу в церковь. Верю изнутри.

- Кого Вы сегодня считаете для себя родным человеком?
- Семью. Супругу, сына и, конечно, директора Аркадия, он со мной уже двадцать четыре года. Это серьёзно.
- Как проводите время с семьёй?
- Я стараюсь это делать по максимуму. Мы постоянно гуляем, ходим в парки. Назовите любое место развлечения и отдыха детей, и я скажу: мы там были.
- Как повлияло на Вас рождение сына?
- Многое для меня изменилось. Отцовство — очень сильная вещь. Особенно это касается чувства ответственности. Вообще, даже удивительно, как так получилось: я, когда думал о семье, почему-то загадал, чтобы у меня ребёнок родился в тридцать три года и именно в мой день рождения — шестого сентября. Так и случилось. (Смеётся.) Почти! Дэннис чуть-чуть раньше родился, официально — пятого сентября. И я находился рядом с женой всё это время, присутствовал при рождении сына. Непросто это, но очень важно для меня.
- Как воспитывать будете?
- Мне трудно сказать, какой я воспитатель. Думаю, я всё же строгий папа. Но в меру. Баловать сына не собираюсь. Ведь всё, что произойдёт с ним в дальнейшем, будет осуществлено отчасти и моими силами. А вообще поживём — увидим.
- А если вдруг запоёт?
- Его право. Мне тогда проще будет помочь ему в жизни, потому что эта сфера мне хорошо знакома. Но влиять на его выбор не стану, он должен принять решение сам. А я уже со своей стороны приложу максимум усилий. Вообще хочу ещё детей. Как минимум двоих! (Смеётся.)
- От чего будете предостерегать?
- Ни от чего. Пусть сам получает свой опыт. И растёт личностью.
- Когда Вы испытали первую волну своей популярности, как Вы отнеслись к своей звёздности?
- Честно говоря, я тогда не придавал этому особого значения.
- Да ладно! Ведь популярнее Вас тогда не было человека? Что чувствовали?
- Да, правда. Слава богу, рядом всегда находились люди, которые мне вовремя объясняли, какие вещи в мире по-настоящему ценны. И спасибо им за это. Так что звёздности не было. Не помню такого за собой.
- Я прочитала историю «Ласкового мая». Вы прошли столько препятствий и испытаний. Стоило ли оно того?
- Просто так ничего не бывает в жизни. Никогда из воздуха не будет славы, денег и популярности. Для этого надо много работать. Я считаю, что только благодаря своей работе в течение двадцати лет заслужил признание коллег-музыкантов. Это не шутка — двадцать лет на сцене. Серьёзный опыт, чтобы иметь право так говорить. Поэтому мне не совсем понятна идея всех этих «фабрик» по производству звёзд. Что можно успеть сделать, пусть даже с талантливым человеком, всего за три месяца? Это несерьёзно. И результат — поломанные судьбы. За три месяца даже пластинку не напишешь. Песню можно записать только за месяц. А по поводу препятствий: всегда есть люди, которые завидуют, усложняют тебе жизнь. Или, наоборот, помогают. Препятствия — это наша жизнь, это нормально. Ты не можешь быть до конца доволен результатом. Всё не так просто, как вам кажется. Не всё получилось так, как хотелось. Но чем-то я всё равно горжусь.
- Чем?
- Многими вещами. Например, тем, что стал отцом, — это один из поводов для гордости. Да масса вещей. Всё сразу не перечислишь.
- Наверное, тем, что Вы сделали в жанре популярной музыки?
- Ну да, наверное. Но всё-таки не мне говорить о том, каково моё значение в популярной музыке. Это должны сказать люди, которые слушали мою музыку и сейчас слушают.
- Как Вы относитесь к сегодняшней поп-музыке?
- Я не придаю ей особого значения. Что-то нравится, что-то не очень. А так, чтобы фанатеть, — такого уже нет.
- А раньше были кумиры?
- Вообще-то нет. Не было!
- Что для Вас предательство? На это слово я наткнулась несколько раз на Вашем сайте. Прощаете ли Вы предательство?
- Предательство в моей жизни было. И я не прощаю никогда. Достаточно одного раза и всё, я прекращаю отношения навсегда. И уже ничего сделать нельзя.
- Первая любовь — Вы помните о ней?
- Конечно, помню. (Смеётся.)
- Как это было?
- Глобально не было ничего. Просто чувство, но ничего особенного не происходило.

- А вообще романы с поклонницами были?
- Никогда в жизни!
- А почему? Вам советовали этого не делать или Вы сами как то не хотели?
- Во-первых, это неинтересно. Просто неинтересно, потому что каждый мужчина по натуре охотник. А когда ты эту дичь можешь просто подойти и взять: ну, я образно говорю, понимаете? Это неинтересно совсем! Всё-таки должна присутствовать какая-то цель — завоевать женщину, очаровать её, покорить и так далее. А просто взять и использовать на почве собственной популярности — ну скучно это.
- И какие женщины Вам нравятся?
- Мне нравится моя жена! (Смеётся.)
- И кто главный в Вашей семье?
- Угадайте с трёх раз. (Смеётся.) На самом деле главенствую, конечно же, я. Но не доминирую. То есть у нас всё обоюдовыгодно. И взаимно.
- Хоккей и картинг ещё остались в Вашей жизни?
- Хоккей так и остался любимым, а с картингом не всегда получается. Я его практически уже оставил.
- Вы часто выступаете в Германии. Как проходят Ваши концерты, кто их посещает?
- Вообще-то люди!
- Какая аудитория — молодёжь, постарше?
- Все возрасты абсолютно!
- Вы поёте на русском, значит, это наши бывшие соотечественники?
- И немцы слушают, что самое интересное. Может быть, это парадоксально, потому что они всё равно ничего не понимают. Для них «Ласковый май» — просто ещё одна группа безо всякого ностальгического шлейфа. Но им переводят тексты, и они видят в этом какой-то смысл, им нравится.
- С кем из прошлого состава «Ласкового мая» Вы сегодня общаетесь?
- Я не знаю состава «Ласкового мая». Какой он был?
- Но ведь в самом начале были и другие молодые люди, которые пели в «Ласковом мае».
- Ну, так я и есть «Ласковый май»! Какой тут может быть состав? (Смеётся.) Правда, теперь я не «Ласковый май», теперь я Юрий Шатунов.
- Под фонограмму работаете?
- Это делают все. Пусть говорят что угодно. Ну, сами подумайте: каждый день новый город, несколько концертов в сутки — никакого голоса не хватит. Но петь я умею, мне скрывать нечего. Это просто здоровое отношение к голосу. Его надо беречь. Могу под балалайку, да как угодно, исполнить любой шлягер!
- Вы больше не «Ласковый май», а Юрий Шатунов. В чём разница?
- Да многое изменилось! И вообще кризис в стране! (Смеётся.)
- Разве он на Вас влияет?
- Нет! Кризис жанра имеется в виду! (Смеётся.) А у меня как бы ничего не меняется. Я потихонечку совершенствуюсь, пишу, расту, записываю новые песни. И ставлю в программу старые песни, которые люди любят и просят.
- Чем объясняете такую любовь к старым шлягерам?
- Потому что в то время писались песни настоящие, добрые. Сейчас пишутся песни максимум на три месяца. Прошло три месяца — и всё, их забыли. А раньше ведь никто не думал о том, чтобы заработать на этом много денег. Раньше просто писали песни. Хорошие, красивые, добрые. Поэтому они и сегодня актуальны.
- Ваши три самые большие привязанности?
- Работа, музыка, семья.
- Вы живёте в Москве?
- Везде я живу.
- Это как?
- Сегодня в Москве, завтра в Питере, послезавтра в Нижнем Новгороде, потом в Уренгое, потом ещё где-то. А жена с сыном живут в Германии. Я стараюсь бывать с семьёй как можно чаще. Ну, по возможности. Люди просто не дают мне уйти со сцены. Я хотел, мне больше нравится профессия звукорежиссёра, честно! Мне наедине с собой и творчеством значительно уютнее. Но пока гастрольный график очень плотный.
- Не устаёте? Вам уже не пятнадцать лет.
- Да в принципе я уже привык. Это только поначалу тяжело. Сейчас отношение уже совсем другое. Думаю, я просто научился экономить энергию и правильно её распределять. И опыт, конечно, делает своё дело.
- Совет, который Вам в жизни очень сильно помог.
- Давайте я просто скажу Вам своё жизненное кредо. Никогда не просить ни у кого и ничего, если в состоянии сделать это сам. Но если тебе помогают — никогда не отказываться. Вот и всё.



Расспрашивала Мария РАКЧЕЕВА
(«Моя семья» № 45 ноябрь 2008)